Руслан Айсин о Telegram, договоре с Москвой и татарском языке

Telegram-канал «НЕМУРАВЬЕВ» заявил, что вы являетесь автором канала «Шалтай-Бабай». Вы опровергли это заявление.

Да, я официально опроверг. Понятное дело, что я не ставил своей целью переубеждать часть людей, которые будут так считать. Моя жизненная стратегия заключена в том, что я открыто говорю все что считаю нужным. Нет никакой причины выстраивать между своей публичной персоной и публичным донесением определенного месседжа какой-то медианный ресурс в виде криптоканала. Я говорил вещи и более резкие. Поэтому скрывать свою позицию для меня нет смысла. Но получилось очень удачно. Мы сейчас с командой товарищей запускаем новый проект – концептуальная площадка «ТатПолит». Интерес к моей персоне «пиаровски» очень хорошо лег на эту тему.

Вы сказали – с командой. А кто эта команда?

Есть небольшая группа моих товарищей, с которыми я раньше работал. Небольшая группа, три человека.

То есть вы не готовы назвать их имена?

Нет, готов. Это Алия Сабирова и ваш бывший коллега Ян Гордеев.

А вы знаете авторов «Шалтай-Бабая»? Почему именно ваше имя связали с ним?

Есть круг людей – я подозреваю, что это они. Но чтобы не наводить тень на плетень, чтобы не получилось, как у Кафки… В его романе «Процесс» есть такая цитата: «Никогда не знаешь, кто и за что тебя, и в чем обвинит». Почему это отождествили со мной? Потому что во многом есть переплетающиеся темы, по которым я высказываюсь, про которые я пишу. И возможно, что была задача какая-то попробовать меня как-то уязвить перед кем-то.

А кто эти люди, которые назвали вас автором? И почему они хотят вас уязвить?

Тут мы входим в пространство конспирологического измышления. Ряд других Telegram- подозревает Александра Черноудова, известного как блогер Достоверкин, который занимается отработкой. Это заказы со стороны «Молодой гвардии» и смежных с ней структур.

А за «Молодой гвардией» кто стоит?

Не знаю, «Единая Россия».

По вашему мнению, господин Черноудов как-то связан с властями Татарстана, а точнее аппаратом главы Татарстана?

Я не знаю, может у них и есть какие-то там сношения. Но все это не татарстанская позиция. Я думаю, что это не аппарат президента республики Татарстан. Потому что так топорно «наехать» смысла не было. На меня никто не выходил, не спрашивал, не угрожал и так далее. На самом деле, эта двуходовочка или одноходовочка выглядит очень по-детски. Я не верю, что аппарат президента Татарстана будет так топорно и по-мужицки работать.

А вы свои отношения с властями Татарстана как оцениваете?

Нейтрально.

То есть вы считаете, что конфликтов никаких нет?

У меня в личностном плане никаких конфликтов нет. У них могут быть. У нас есть концептуальные разночтения, политические разночтения. Они могут обижаться на критику, которая часто звучит из моих уст. Это критика ряда позиций, когда я считаю, что республиканское руководство должно занимать немного другую позицию. Но такая критика не является эксклюзивно моей, критикуют многие. Хотя я больше раскладываю ситуацию концептуально. Меня не интересуют отдельные детали. Меня интересует общая картина. Если сильные мира сего обижается, то это очень глупо. Но я думаю, что кто-то решил так из мелких концентрических кругов.

Какие главные разногласия у вас с руководством Татарстана?

Я считаю, что оно могло бы вести политику, которая бы концентрировала в себе защиту интересов федерализма и отстаивание интересов, непосредственно связанных с системой национального образования. Защитой интересов культурной матрицы татарского народа не только в Татарстане, но и во всей Российской Федерации. Я искренне считаю, что Татарстан, отстаивая интересы федерализма, отстаивает принципы демократии. Может, он этого не желает. Факт остается фактом, федерализм неизбежно идет рука об руку с принципами народовластия.

Кого из руководства Татарстана вы можете назвать приверженцем принципов демократии?

Я думаю, что так или иначе, все эти люди хотят ограничить влияние московского всевластия. Но не имея такой возможности формальной, они вынуждены играть по правилам. Есть разные концепции: греческая концепция демократии, когда сильный лидер стоит во главе свободных граждан. А есть персидская имперская концепция, когда тиран стягивает на себя все полномочия и руководит людьми бесправными. Зависит все не от властей, а от того общества, в котором мы живем. Поэтому, я думаю, модель, которая воцарилась в России – Татарстан не является отличительной моделью – это такая древнеперсидская модель. Когда император является центром сакральной власти.

У нас была смена власти. Но выборов в Татарстане не было.

Его не было и во всей Российской Федерации. Достаточно тяжело ожидать, что придут смышленые руководители и сейчас воцарится здесь демократия. Как говорил Карл Маркс, права не дают, их берут. Пока я не вижу стремления граждан и республики, и страны к широкой демократии. Представительная демократия есть, а практической демократии в подавляющем большинстве нет.

Имея в виду людей, вы имеете в виду истеблишмент Татарстана?

Я имею в виду широкие народные массы. Истеблишмент у нас – хотя я не согласен с такими словами как аристократия, элита. Правящий класс можно говорить. Элита и аристократия - это несколько другие понятия. У нас даже не столько власть, сколько система управления. Потому что власть связана с несколько другими традициями и пониманием. Эти люди вышли из этого народа, этого общества. Это общество их делегировало. Они, по сути, выражают концептуально и метафизически те чаяния, которые делегируют им люди. Наши люди способны, конечно, на кухне бузить, ругать власть. Но, по большому счету, они чаят того, как ими управляют.

Возвращаясь в реальный мир. У вас было две главных претензии за 2017 год: непродление федеративного договора между Татарстаном и Россией и татарский язык. По федеративному договору – какую позицию и каким образом должна была отстаивать элита Татарстана перед российским руководством?

Об этой теме вспомнили, когда уже вот-вот, за месяц, за два до истечения…

Вы не правы. Мы вспоминали об этом в декабре 2016 года.

Да, пускай в декабре. Я напомню вам, как подписывали прошлые договоры: работала постоянная комиссия, которая собиралась за два года до подписания договора. Если в декабре кто-то чесался – сути это ничего не меняло, потому что не было никакой комиссии со стороны Татарстана, которая бы работала в этом направлении. Изначально воли к продлению договора не было.

То есть власти Татарстана не собирались продлевать этот договор и прекрасно понимали, как все будет?

Я думаю, что они все прекрасно понимали. И не было политической воли лишний раз нервировать Москву.

А в вашем понимании, какие условия они должны были поставить и чем могли пожертвовать?

Я думаю, что перед Москвой такие шантажи не пройдут, это бессмысленно. Но можно было вести переговоры и выдвигать если не претензии, то по крайней мере обоснования. Создавать и формировать общественное мнение по этому поводу. Готовить татарстанское общество, российский широкий политический класс к этому. Работать с лоббистскими группами внутри системы.

15 депутатов «Единой России», которые сидят у нас в Государственной Думе и которые все лояльны к руководству Татарстана, они не представляют ту лоббистскую группу?

Дело в том, что вся эта лоббистская машина работает в одном направлении – экономическом. А политический лоббизм у Татарстана сейчас практически не имеет никакого влияния. И все те люди, которые сидят в Госдуме от Татарстана, они лишний раз боятся пойти поперек партийной линии и испортить себе отношения с кураторами и в партии, и со Старой площади.

Говорить о политике в условиях, когда вертикаль власти столь устойчива и не подразумевает никаких политических колебаний, для этих людей опасно. Но если бы у них была политическая воля, если бы они были политиками в полном смысле этого слова, я думаю, что таких трудностей для них не было бы.

Ко второму вопросу. Что случилось с татарским языком и с другими национальными языками?

Я думаю, что есть определенные группы, которые хотели пошатнуть позиции элиты национальных республик. Для этого надо запустить общую тему языка. Под эту гребенку начали говорить, что Коми, Татарстан, Северная Осетия, Якутия, еще какие-то республики, понимаешь ли, не проявили должной лояльности и встали в позу.

Возможно, что это станет одной из причин довода в пользу ликвидации этих территориальных образований – я имею в виду республик, административных единиц. В общем-то, разговоры об этом идут уже не первый год. Но разговоры разговорами, а тут мы видим некое движение. Я не исключаю, что после выборов эти разговоры из полуофициальных курилок выйдут уже на вполне себе респектабельные площадки.

Как вы оцениваете неудовольствие, которое было в татарстанском обществе по поводу отмены татарского языка?

Я считаю, что вполне обоснованно татарская общественность возмутилась этим фактом. Я думаю, что это стало одним из клиньев, который проник в ту взаимосвязь, которая была между татарским национально ориентированным сообществом и властью. Я думаю, что этот клин был вбит как раз-таки не совсем жесткой позицией Татарстана по языку.

Под татарской общественностью вы имеете в виду широкую аудиторию или группу интеллектуалов, которые являются светскими лидерами?

Я имею в виду прежде всего ту прослойку, которая формирует общественное мнение, так называемую «думающую часть». Потому что не секрет, что большинство людей пребывают в состоянии выживания, они погружены в течение обывательской жизни. То есть они не всегда вникают во все, что происходит, не всегда имеют собственную точку зрения. И они ориентируются на лидеров общественного мнения. Но общественное мнение формируют определенные фигуры, небольшой класс или группы людей. И этот класс людей – среды татарской интеллигенции, в основном – был возмущен.

Светские лидеры, по вашему мнению, какое влияние сегодня имеют на политическую обстановку и общественное мнение в республике?

Я думаю, что после этого языкового кризиса авторитет людей, которые стояли на острие этой проблемы повысился. То есть статус общественных лидеров, которые стоят на переднем краю тех или иных процессов сейчас высок как никогда.

Я бы попросил вас немного поиграть в астрологию и спрогнозировать, какое будет иметь развитие эта ситуация лет через 10, 15, 20, когда правящая элита сменится?

Вы очень позитивно настроены. Возможности нынешней медицины позволяют довести гарантийный срок людей, находящихся у власти, до 90 лет. Мугабе и в 91 бегал будь здоров. Поэтому по физиологическим причинам я не вижу возможности ухода этих людей. Они, конечно, могут уходить в частном порядке, но система, скорее всего, останется.

Долго будет жить эта система?

Я думаю, что до 2030 года она протянет.

Как дальше будет развиваться эта обстановка?

Если не упадет метеорит, я думаю, что система будет существовать. Она будет подгнивать, подгнивать, но держаться на плаву. Если никаких форс-мажоров не произойдет, то она будет тянуть, до какого-то очень серьезного системного кризиса. Конечно, говорят о системном кризисе в России – есть он, это и смысловой кризис, доверия, экономический кризис и кризис политических институтов. Но российское население очень консервативно и его коллективное сознание очень архаично. Поэтому оно исходит из главного принципа – пускай будет так, но никаких перемен.

Поэтому «никаких перемен» - это главный религиозный импульс, которым руководствуется и политический класс, и основная часть населения страны. В этом смысле они действительно едины. Мне достаточно тяжело представить, что есть какая-то прослойка в России, которая может взять ответственность на себя. Проще говоря, решить вопрос со сменой власти. Это возможно только если внутри власти какие-то шестеренки наедут на другие шестеренки и произойдет коллапс. Но это из разряда мечтаний незамужней девицы. Но здесь возможно, что какая-то группировка системных либералов договорившись с условной группировкой технократов, наедут на условных силовиков.

Но это спекуляции, которые рождаются из ощущения того, что о чем-то надо говорить, как-то анализировать некие процессы в России. Но сейчас проходит один процесс – постепенное гниение. Поэтому серьезной аналитике это трудно поддается. Можно как-то об этом говорить серьезными словами, но, на мой взгляд, это бессмысленно.

Языковой вопрос наложил какой-то отпечаток на национальное согласие в Татарстане?

Конечно, было небольшое напряжение между двумя условными лагерями – сторонников и противников. Но это было в горячей фазе. Встал вопрос, как делить детей в классах, и часто родители руководствовались эмоциями. У нас в классе, где учится мой ребенок, было дело... Потом напряжение спало.

Сейчас я не вижу никакого конфликта, потенциальной возможности для системного раскола и недоверия двух этнических групп друг к другу. В целом, я не думаю, что это поколебало устойчивость гражданского согласия между русскими и татарами. Все это ушло на уровень борьбы людей, которые хотят вернуть прежние позиции. Они все-таки бодаются не с русским населением, а, скорее, с бюрократической системой. Это противостояние идет по линии «общественники и бюрократическая система», не по линии «общественники против общественников», «русские против татар».

Ситуация с отсутствием национального конфликта на почте языкового вопроса свидетельствует о том, что наше с вами поколение прошло долгий путь и стало толерантнее к этим вопросам? В 90-е годы конфликт был намного острее. И не свидетельствует ли это о том, что наше поколение качественно лучше, чем поколение наших родителей?

Нет, я считаю, что наоборот. Есть энтропия, качественное понижение человеческого материала. Это общемировая тенденция. Отсутствие политического конфликта говорит о том, что, уровень политической вовлеченности людей в процесс любой неизмеримо меньше, чем был в 90-х. Более того, в 90-х все воспринималось на острие.

Люди жили в условиях советской замкнутости, практически не было никакой гражданской активности, потом произошло раскрепощение бушующих энергий в обществе. Это был вулканический всплеск. Было много наивно-романтического. Более того, в советское время активно шло взаимопроникновение через семьи – смешанные браков было несоизмеримо больше. Я фиксирую не только по Татарстану – я видел статистику по всем татарам. Там учитываются и никахи. По никахам там ситуация другая. Потому что никах не может считаться между мусульманкой и не мусульманином. Может считаться между мусульманином и представительницей другой религиозной традиции.

Я считаю, что смешанных браков было больше тогда, тогда это культивировалось.