Posted 27 февраля 2019,, 09:58

Published 27 февраля 2019,, 09:58

Modified 17 сентября 2022,, 15:50

Updated 17 сентября 2022,, 15:50

Интервью: ведущий Шаляпинского фестиваля о критике СМИ и будущем театра

27 февраля 2019, 09:58
Как за последние годы изменился театральный зритель? Что думают о Шаляпинском фестивале всемирно известные критики и местные СМИ? Как опера влияет на политику и историю? На вопросы Inkazan ответил оперный певец народный артист РТ, театральный режиссер Эдуард Трескин.

О Шаляпинском фестивале

Я участвую в Шаляпинском фестивале с 1982 года, с самого первого. Вначале участвовал как певец – пел Фигаро, Валентина, Елецкого, Шарплеса, Щелкалова – включительно до 1992 года. Потом уехал работать в Пражскую оперу и приезжал на Шаляпинский как гастролёр. А с 2007-го года выхожу на сцену и говорю вступительное слово. Я воспринимаю это как титры к кинофильму, краткую аннотацию. Это краткое эссе, призванное настроить зрителя на восприятие прекрасного, на восприятие оперы. Нечто подобное делается и в других театрах – например, перед показом на телеэкране спектаклей Мет или Ла Скала появляется Дмитрий Бертман (а раньше Святослав Бэлза), который предваряет показ кратким рассказом об опере, о спектакле, об исполнителях. Примерно, то же самое делаю и я – только вживую.

Как люди на Земле меняются, так менялись и зрители. Я могу сказать, что сегодня одеваться стали лучше - так, как принято ходить в оперный театр. Это влияние времени, престижа. Знаете, в Вене до недавнего времени вообще не пускали в партер без фраков - традиция такая. Сейчас театр стал более демократичным: на Западе приходят в свитерах, рубашках. Мне это не нравится.

Это не говорит о том, что оперу стали понимать лучше. Я год работал в Москве заведующим труппой в «Новой Опере», наблюдал московскую публику - она не отличается от казанской. Приходят меломаны за музыкой, театроманы - посмотреть, что за постановка. Но в комплексе опера – это и музыка, и театр, синергия. Это сильнейшее искусство из всех искусств, которые есть.

В этом году на Шаляпинском фестивале - и на «Пиковой Даме», и на «Турандот», и на других спектаклях яблоку негде было упасть. «Пиковая Дама» идет по-русски: более демократичные слои потянулись услышать оперу, которую они понимают. На «Турандот» более фешенебельная публика пришла. Может быть, это более экзотический спектакль. Одежда, декорации - это очень эффектно.

Спектакли всегда разные. Это кино сняли, и оно крутится. Спектакль определяет состав участников. На фестивале он звездный. Если вы посмотрите представления Государственного академического Мариинского театра, те, которыми не Гергиев (Валерий, художественный руководитель Мариинского театра – Inkazan) дирижирует, а другие дирижёры, разница может быть огромной.

У нас такой разницы между спектаклями Шаляпинского фестиваля и рядовыми представлениями нет. Мне частенько солисты из разных театров и городов задавали вопросы: «Как спеть на Шаляпинском фестивале?». Авторитет фестиваля очень высокий и за границей. В свое время сюда приезжал Милош Крейчи — это замечательный чешский музыкант, дирижёр. Он был потрясен, говорил: «Я просто диву даюсь. В Казани такой театр, зал, оркестр, уровень! Для меня это было неожиданностью». Петер Свенсон, известный вагнеровский тенор (он пел здесь «Летучего Голландца») просто в восторженных тонах описывал то, что здесь происходит. И подобное мне говорили многие зарубежные певцы, спевшие на фестивале.

Фестиваль от фестиваля отличается, прежде всего, исполнителями. Я не могу сказать, что один хуже, другой лучше. Это то же самое, что сравнивать Пушкина с Лермонтовым. Кто из них лучше писал? Просто разные.

Кое-кто обвиняет наш фестиваль в консерватизме. Но разве консерватизм – это негативное понятие? Консерватизм — это же какая-то устойчивость. Консерваторию называют консерваторией, потому что она сохраняет традиции.

Китайской опере тысяча лет. Это совсем не такая опера, что у нас: там и поют, там и пластика особенная - нужно всё соблюдать до точки, до черточки, до мельчайшей детали. Традиция такая, должно быть так, как 500 лет назад. Но талантливый артист умеет так сказать, так повернуть голову, не нарушая при этом традицию, что от этого пробирает до мозга костей. Вот это и есть живая традиция. Когда традиционно, а живое.

Вы спрашиваете, как будет развиваться Шаляпинский фестиваль. А что будет через 30 лет с миром? Никто не знает. Жизнь коротка, а искусство вечно. Я думаю, что это так же, как с поэзией, с музыкой. Люди не смогут без этого жить. Как на свете прожить без музыки? Я думаю, театр ставит своей задачей устойчивость. Это корабль, который плывет по океану времени.

О Казанском оперном театре

У нас на сцене поют ведущие исполнители из Большого театра, из Мариинского театра, из московских и петербургских театров, из театров России, из стран ближнего и дальнего зарубежья. У нас есть любимцы публики, которые поют из года в год – скажем, Ахмед Агади. У нас были свои замечательные солисты, настоящие звезды, скажем Борисенко (Юрий, оперный певец – Inkazan) - звезда, бас, лучший Борис Годунов. Таких нет. Есть, конечно, выдающийся исполнитель партии царя Бориса Михаил Казаков, блестящий певец-актёр. Но он – другой. Лариса Башкирова в своё время была гениальной исполнительницей партии Баттерфляй.

Когда была постоянная труппа, было замечательно, весело! Но был и недостаток - варились в собственном соку, никуда не ездили, провинция же. К нам приезжали гастролеры, но редко. И казанская публика ходила на своих артистов, любила своих артистов. Артисты старели, переходили в другое амплуа, теряли голоса. Это было печально.

Сейчас театр развивается. Здесь не архаичные постановки - используются современные достижения театральных технологий: свет, ткани, декорации, принципы сценического устройства. Другое дело, что здесь нет режоперы, когда довлеет режиссер и выражает не волю композитора, а свою, взятую откуда-то от фонаря. В 90% случаев это полная бездарность.

В Германии есть маленькие театрики – мой друг, болгарский певец, однажды прислал мне фотографии со спектаклей этих театров - порнография, не имеющая отношения к художественному замыслу, сделанная ради эпатажа. Такое чувство, что бюргеры видели всё, им нужно что-то остренькое - пощекотать нервы. В США этого, кстати, гораздо меньше, там более консервативная страна.

К вопросу о консерватизме. Вот наша постановка «Лючия ди Ламмермур» - перенос во времени: служащие ходят с планшетами, действие происходит в современном Нью-Йорке или, допустим, в Лондоне. Авангард? Да. Но в операх в стиле бельканто главное – пение. Упреки в консервативности идут от людей, не сведущих в том, что происходит в нашем в театре.

Есть в репертуаре театра и джазовая опера, она также бывает представлена на Шаляпинских фестивалях. Это «Порги и Бесс» (произведение Джорджа Гершвина – Inkazan). Она идёт в нашем театре только в концертном исполнении, потому что театральная постановка без участия темнокожих певцов запрещена завещанием Гершвина. У нас в театре поют замечательные темнокожие певцы – гастролёры из США, Великобритании, Латинской Америки. Но одновременно принимают участие и артисты ТАГТОиБ им. М.Джалиля.

Когда готовилась премьера «Порги и Бесс», темнокожие исполнители возмутились: «Почему наши братья не могут войти в театр?». Это Америка, 1935 год – негров в театр не пускали! И Гершвин артистов горячо поддержал. Вот видите, что такое опера, искусство, поступок! Это политика уже - искусство влияет на историю. И опера тоже влияет на историю. Так, благодаря Гершвину, для афроамериканцев открылись двери театра.

После премьеры «Набукко» (опера Джузеппе Верди – Inkazan), Верди стали называть маэстро итальянской революции. Эта опера повлияла на историю итальянской оперы и – на Историю! Хор пленных иудеев из «Набукко» «Va pensiero» стал вторым гимном Италии. Когда открывали Ла Скала после Второй Мировой войны, звучал этот хор; когда хоронили Верди, звучал этот хор, и его пели не только артисты хора, но и десятки тысяч людей.

Для кого вообще существует опера? Для знатоков? Для снобов? Для любителей показать наряды и драгоценности? Вначале опера была создана для аристократов, потом стала служить буржуазии. Но наступает какой-то момент — и произведение искусства, несмотря на элитарность, становится народным. Как мы видели это на примере с «Набукко». Но ведь джаз – это тоже народное явление, а не только лакомство для эстетов. Мне приходилось бывать в Новом Орлеане. Я слушал джаз, видел, что он пропитывает всё вокруг. Наш театр – это театр для людей. Таково его кредо.

Вообще, искусство бывает неожиданным. Вот идёт спектакль или концерт. Всё хорошо, всё гладко, но искусства нет. И вдруг происходит чудо – в зал влетает волшебная бабочка искусства: это к талантливому исполнителю пришло истинное вдохновение. Вот этого хочется всегда!

О критике некоторых казанских СМИ

Материалы издания, которое последовательно публикует негативные рецензии на каждый Шаляпинский фестиваль, - это не критика, это нападки в стиле «желтой прессы». Я бы сказал, в стиле геббельсовской пропаганды, когда ложь мешается с правдой - прием распространенный. Можно сказать конкретную вещь – правду. И тут же рядом ложь. И читатель сбивается с толку.

Критика необходима. Но она, на мой взгляд, должна быть элегантной, интеллигентной, не ругательной. В ней не должно быть вульгарности. Как говорят, «за базар» надо отвечать перед самим собой, перед своей совестью. А то мы сейчас плаваем в море интернета – и всё по поверхности происходящего в жизни, неглубоко. Хотя в интернете есть и открытия.

В Казань на Шаляпинский фестиваль приезжают очень серьезные критики, я рад общению с ними. Скажем, Улькяр Алиева из Баку, доктор искусствоведения. Умнейшая женщина, зачитываюсь ее статьями. Причем она патоку не льет. Здесь был замечательный критик Евгений Цодоков, директор музея Большого театра, профессор Нора Потапова из Санкт-Петербурга, критик Андрей Хрипин, известный музыкальный журналист Николай Рыбинский. Это серьёзные знатоки оперы, музыки, театра. Я думаю, что на их восприятие увиденного никто не способен повлиять.

Кто сейчас читает жёлтую электронную прессу? Думаю, что аудитория невелика. Про оперный театр статья, а к ней 50-100 комментариев. Про успешное выступление нашего симфонического оркестра статья, а к ней три комментария или вообще ничего. Это наводит на мысль – а не идут ли эти комментарии от самой редакции? Я думаю, они сами все комментарии и пишут. Они искусственно создают ажиотаж. С чем это связано, я не знаю. Мне безразлично это. Как говорят, собака лает, а караван идет. Не стоит преувеличивать их влияние на умы.

О будущем театра

Есть такие театры в стране, они существуют как бы в угоду горстке снобов. «Ах, у нас такое достижение! Ох, у нас такая постановка!». А это, зачастую, блеф, мыльный пузырь. Зато горстка снобов похвалит в каком-то закрытом фейсбучном пространстве. Зритель же как голосует? Ногами. Он идет в театр. Билет купить невозможно? Кто хочет, всегда купит, придёт и заранее встанет у кассы.

Я помню те времена, когда шли прекрасные спектакли, поставленные Ниязом Даутовым (певец, режиссер, преподаватель – Inkazan), моим учителем. Сначала было всё хорошо, но к концу 70-х годов по каким-то организационным причинам нехудожественного характера начались проблемы с посещением спектаклей. Бывало, что в зале сидела треть зрителей, было очень обидно. Но вот в театр пришёл молодой, полный креативных идей директор Рауфаль Мухаметзянов, наступил 1982 год – год рождения Шаляпинского фестиваля – и зритель вернулся в театр.

Сегодня радует и то, что в театре вырастают свои певцы, которые пришли туда в одном качестве, а сейчас они в другом. Пример – Зоя Церерина. Она начинала как меццо-сопрано и превратилась в драматическое сопрано – редчайший тип голоса! Я был покорен, когда услышал ее Абигайль, труднейшую партию. И «Турандот» - это труднейшая партия.

Выросли в замечательных певцов артисты, которых я помню студентами - Гульнора Гатина, Венера Протасова, Артур Исламов. Появился очень перспективный молодой бас Ирек Фаттахов. Театр является еще и кузницей кадров. Консерваторию закончить необходимо, но для того, чтобы стать артистом, нужно участвовать в постановках, жить на сцене, общаться с коллегами. Каждый фестиваль приносит какое-то открытие. Вот это и есть счастье.

Согласно исследованию аналитического агентства «ТурСтат», Казань вошла в топ-5 театральных городов России, расположившись в рейтинге после Москвы, Санкт-Петербурга и Екатеринбурга. Одним из самых популярных у жителей и гостей города стал Татарский академический государственный театр оперы и балета им.М.Джалиля.

"