Интервью: инфекционист о чуме, неизлечимой инфекции и биологическом оружии

Никифоров не раз участвовал в ликвидации вспышек и эпидемий геморрагической лихорадки с почечным синдромом, сальмонеллеза, дифтерия в СССР, России и за границей. Лечил больных холерой, чумой, сибирской язвой, бешенством. Является экспертом ООН от России по расследованию предполагаемого применения химического и биологического оружия.

Об инфекциях и их лечении

В России увеличилось количество форм инфекционных болезней за счет того, что открылись границы - Советский Союз был закрытым государством. Сейчас стали из Юго-Восточной Азии, Африки привозить то, чего у нас отродясь не видели. Из Таиланда - лихорадку Денге. В Советском Союзе была побеждена малярия - ее снова стали привозить. Но у нас эти инфекции не могут вызвать эпидемий, потому что климат не тот, слишком холодно.

Ничего не исчезло, кроме одной инфекционной болезни. В Советском Союзе, как и во всем мире, в 1979-ом году победили натуральную оспу, с 1980-го года перестали от нее прививать - с тех пор ничего больше не исчезло. Нового тоже не появилось - просто научились диагностировать: раньше была одна форма, а теперь находят ее разновидности. То есть это вроде как новая инфекционная болезнь, а смотришь – она и раньше была, просто под другим, общим диагнозом. В качестве примера – сначала у врачей был только один диагноз для вирусных гепатитов - «катаральная желтуха» или болезнь Боткина. А теперь нам известны геаптиты А, В, С. Д .Е и пр.

С высокой вероятностью поразить половину населения России может теоретически только натуральная оспа. Она официально в двух лабораториях сохранена – в Кольцово под Новосибирском и в американском Форт-Детрике. Но, предположим, кто-то втихую где-то десятилетиями оспу пестует и выпустит. Тут у нас действительно могут случиться большие проблемы, потому что быстро организовать оспопрививание тяжело. Но это теоретически, потому что агрессор вынужден будет сначала привить все свое население, а скрыть этот процесс у него не получится.

Все остальные «ужастики» про инфекцию - из разряда дешевых фильмов ужасов Стивена Кинга. Инфекция так построена, что она не заинтересована убивать – для нее для самой это катастрофа: убить хозяина - значит лишиться среды обитания, выкосить полмира - значит подпилить сук, на котором сидишь. Все живое стремится себя продлить, а не убить.

Лечить мы можем практически все. Абсолютно неизлечимо только одно заболевание – бешенство. И то, если вы вовремя не привились после укуса бешеным животным. В тот момент, когда у меня или у вас появится клиника бешенства, нам останется только молиться. У нас будет от 7 до 11 дней до отбытия в мир иной, чтобы вы не предпринимали. Остальные инфекции худо-бедно лечатся. Некоторые заболевания - полностью, некоторые - частично.

Иногда нет препарата, который прицельно уничтожит данную инфекцию, но есть обходные пути. Мы называем это патогенетической терапией, которая не на сам возбудитель воздействует, а на результаты того, что он натворил, и гасит его негативные эффекты. Практически все инфекции либо переводятся в длительное течение, либо излечиваются.

Инфекция может убить больного четвертой степенью рака терминальной стадии, но это не будет главной причиной его смерти. Инфекция в развитых странах как причина смерти отнюдь не на первом месте. К пожилым, больным, ослабленным может «прицепиться» пневмококк, который вызовет пневмонию – но тут дело в возрасте, в подавленном иммунитете. Сейчас от пневмококка разработали вакцину именно для пожилых людей.

О чуме, сибирской язве и бешенстве

Чума в мире сегодня дает порядка 7-8% летальности. Считайте – это много или мало. О чуме у нас сохранились генетические воспоминания со средних веков. Сегодня она прекрасно лечится антибиотиками и даже как биологическое оружие не очень ценится среди тех, кто, может быть, задумывает его сделать.

Есть ряд инфекций, которые почему-то никого не пугают, но которые убивают больше - о них просто мало знают. Например, геморрагическая лихорадка с почечным синдромом на Дальнем Востоке по ряду вспышек может давать и 20% летальности. Почему-то ее никто не боится, а вот скажешь чума – у всех волосы дыбом встают. Это отголоски времен средневековья, Юстиниановой чумы времен Риской Империи.

И сибирская язва туда же – она известна тысячу лет, но она даже в доантибактериальную эру давала не более 16% летальности, отнюдь не 50% и не 70%. Сейчас от нее тоже бывают летальные исходы, но в других, малоразвитых государствах… Я, честно говоря, не знаю, как они ее лечили: там медицина, мягко говоря, оставляет желать лучшего.

Россказни о том, что Россия была в начале ХХ века страной недоразвитой – это дешевая агитка В.И. Ульянова и его лучшего друга Лейбы Давидовича Бронштейна, которого вы как Троцкого знаете. На самом деле, Россия была в медицинском плане очень высокоразвитой страной. И еще во времена Ивана Грозного были организованы скотомогильники, сибирскую язву русские врачи прекрасно знали.

Потом была Первая мировая, Вторая мировая войны, революция, гражданская война – и были утеряны карты этих скотомогильников. И тут вы действительно можете попасть в ситуацию, когда элитный поселок построите на скотомогильнике. Но практически ничего подобного не было.

Для лечения бешенства был создан Милуокский протокол (экспериментальный курс лечения острой инфекции бешенства у человека – Inkazan), его опопробовали менее чем на 40 пациентах. Больного погружали в медикаментозную кому, отключали мозг, использовали противовирусные препараты. Но то, что потом получалось… «Оно» было не совсем человеком, хотя живым оставалось. Прикинули «за» и «против», и протокол ни в какие стандарты не включили. Его попробовать можно, он не запрещен. Мы можем это сделать, но гуманно ли это?

На сегодняшний день инструкции такие: я ставлю диагноз бешенство, мы прекращаем всю специфическую противовирусную терапию, погружаем больного в медикаментозный сон, то есть обеспечиваем ему безболезненный переход в мир иной. От человека бешенством заразиться нельзя, только от животных. Даже если вас бешеный больной покусает или ослюнит, что, поверьте, иногда имеет место быть – с вами ничего не случится.

О биологическом оружии

Конечно, оно существует. Есть международные договоры, которые его запрещают, но мало ли что и кто запрещает. Его достаточно легко сделать в масштабах какой-то тоталитарной страны или запрещенной организации типа ИГИЛа. Атомную бомбу, как только вы начнете делать, это засекут через неделю, а с биологическим оружием все много сложнее, замаскировать его производство очень легко.

Я не исключаю, что кто-то это делает. Наверное, разведка это знает, но давайте мы в это лезть не будем. В России создана мощная система биологической безопасности, биологическая разведка, вот тут уж вы не волнуйтесь - это все отслеживается. Вы только что-то задумаете, как мы уже будем знать ваши планы и сможем вас остановить.