О священстве
Я, можно сказать, родился в лоне католической церкви. Моя родина Аргентина, моя семья — католики. Меня крестили на седьмой день жизни. Священником я решил стать, когда мне было 17 лет. В детстве мы жили в сельской местности. Храм был очень далеко. Мы ходили в него только по праздникам. Когда мне исполнилось 13 лет, мы переехали в город, и храм оказался «под рукой». В него назначили молодого священника. Он был очень активным. Приход ожил. Наверное, видя, как он трудится, как он ухаживает за больными, как работает с молодежью, я начал думать, что это мое. Кроме того, один мой близкий друг, сказал, что хочет поехать учиться в семинарию. И по окончанию школы я принял решение стать священником. Это решение я принял самостоятельно, не под влиянием родителей. Они его не одобрили. Я хорошо учился. И решение переехать в город приняли отчасти из-за меня, чтобы была возможность поступить в университет. Когда я сказал, что хочу стать священником, для родителей это стало небольшим, но разочарованием. Однако скоро они убедились, что мне хорошо и я счастлив. И родители стали моей самой крепкой опорой.
О семье
У нас большая семья — восемь детей. Я — второй. Я стараюсь ездить на родину каждые два года. Провожу в Аргентине месяц. Сейчас у всех, кроме меня, свои семьи, дети. Когда мы собираемся вместе это 40 человек. Для меня быть в отпуске означает находиться в кругу семьи. У нас очень сплоченная семья. Ежедневно мы общаемся с помощью Watsapp, Skype с матерью, с братьями, с племянниками. Для меня это большая поддержка.
О России
Здесь, в России, самое сложное — это язык. Трудно перевести свои слова, чтобы выразить мысли. Я учил язык недолго, по сравнению с теми, кто приехал после меня. Сейчас у меня здесь много друзей. Я уже не чувствую себя иностранцем. Я 21 год живу в России. Когда меня спрашивают: «Как у вас там?», я не знаю, о какой стране мне говорить. Уезжая в Аргентину, я уже через 2 недели начинаю скучать по России.
Об ордене
Я учился в семинарии, которая принадлежит монашескому ордену «Институт воплощенного слова». Самые известные ордена в католической церкви — это иезуиты, доминиканцы, францисканцы… Но помимо них, есть много современных. Они формируются, когда священнику, или монахине, или мирянину приходит понимание, что в данный момент истории требуется ответить на какой-то вызов. Например, после Второй Мировой войны было очень много детей — сирот. И появились ордена, которые создавали приюты для их воспитания.
Наш орден «Институт воплощенного слова» пытается помочь там, где церкви трудно. Я говорю о духовных трудностях, например, где-то нет священников, а люди просят прислать проповедников. Мои собратья-священники служат в Ираке, в Газе, Иране, Израиле, Сирии.
В 1993 году наш орден получил письмо от Московского епископа. И настоятель решил направить в Россию двух священников от нашего ордена. Я приехал в Россию в 1995 году, чтобы преподавать в Московской духовной семинарии. А в Казань прибыл, чтобы выучить русский язык. Потом остался на время, когда работавший здесь священник попросил об отдыхе. Так я понял, что в России нет ничего более постоянного, чем временное.
О часовне на Арском кладбище
Зимой 1996 года нам отдали часовню на Арском кладбище. Первое богослужение там прошло на Рождество. До этого я служил по квартирам, один раз в неделю — по воскресениям. Здание часовни было в плачевном состоянии. Там была мастерская по изготовлению гробов. Мы сделали ремонт. Это было что-то! Туда нужно было провести и воду, и газ. У меня есть памятная бумага, на которой 28 подписей разных инстанций. Думаю, что второй раз собрать эти 28 подписей у меня не хватит сил.
Там, откуда я родом, храм имеет практическое значение. Это место собрания общины. И не важно, насколько он красив. В 90-е некоторые говорили, что нужно устроить пикет, чтобы вернули храм [здание на перекрестке улиц Толстого и Горького, принадлежит КНИТУ КАИ – Inkazan]. Я был против. Такие процессы должны проходить мирно. Мы не отказываемся от того храма. И если власти решат, что он все-таки построен на деньги верующих людей, если власти сами к этому придут, то может и вернут. Но мы такой цели не ставим.
Про строительство храма
Я не знаю имя спонсора, который пожертвовал деньги на строительство храма. Город построил храм и отдал мне. Через 15 лет после моего приезда. Я там до денег не касался. Во время проектирования и строительства говорил, где должен быть алтарь и так далее, но административная часть, слава богу, прошла мимо меня. Когда храм был построен, то и Рим, и католики других стран собирали деньги на убранство: скамейки, иконы…
Мы выходим на «самоокупаемость» сейчас. Но в первые годы мы ждали помощи. Напрямую Рим деньги не дает. Это работа епископа. Он едет в Германию, Италию, Швейцарию, собирает пожертвования, а потом распределяет их. В Казани приход растёт, но затраты не очень большие.
Про Казанскую икону божьей матери в Ватикане.
В Риме я много встречался с епископами, которые вели переговоры о передаче Казанской иконы божьей матери в Казань. Я не знал, где она находится. Когда я в 2003 году поехал на родину в Аргентину, то сделал остановку в Риме. Там я написал, без особой надежды, письмо папе с просьбой отслужить вместе с ним мессу. Иоанн Павел II дал разрешение. Перед мессой один из священников спросил меня, видел ли я эту икону. Я ответил отрицательно, а после службы подошёл к папе и спросил, могу я ли видеть её. Он сказал: «Пойдем», и отвёл меня в свои покои. Папа писал, что «икона висела в моем кабинете 11 лет». Да, это действительно так.
О переговорах
Я не могу сказать, что папа хотел использовать икону, как повод для приезда в Россию. Я думаю, он действительно хотел, чтобы икона помогла в налаживании отношений с православной церковью. На переговорах в Риме меня спрашивали, ждут ли люди икону. Там опасались, что это только желание властей города.
Я думаю, Ватикан немного затягивал переговоры, потому что не видел участия православной церкви. Рим не мог передать икону городу. Я думаю, что властям пришлось уговаривать православную церковь принять участие в переговорах. Возможно, РПЦ была недовольна, что они начались не по их инициативе. Когда Ватикан понял, что православная церковь включилась в переговоры, решение было принято.
Помогла ли икона сблизиться? Я думаю, да. В отношениях католической и православной церкви было охлаждение, когда в России образовались две католические епархии, затем их стало 4. Это было в 2002-2003 годах. Православная церковь восприняла это как попытку экспансии со стороны Ватикана, попытку переманить верующих. Хотя Рим просто восстановил то, что было до революции.
Сегодня наша католическая община не испытывает никаких проблем в общении с иконой. Доступ открыт. Я навещаю её. Вожу к ней гостей из других приходов. Для нас эта икона имеет большое значение: возле неё столько лет молился Иоанн Павел II. Мы считаем её общей святыней.
О митрополите Феофане
Раньше владыка Анастасий приглашал на приём в честь Пасхи. У владыки Феофана все по-другому. Но я уже получил приглашение на концерт, который пройдёт на второй день после Пасхи. Общение, слава богу, продолжается. С владыкой Феофаном мы познакомились и нашли общий язык.
Будучи молодым епископом Феофан служил в Аргентине. Он говорит на испанском. Мы даже договорились вместе съездить в Аргентину.
Я не хотел беспокоить его в первый год. Для него он был не простым. Владыка Феофан вступил в должность, принял дела. Ему нужно было посетить все приходы. Я подожду некоторое время и приглашу его в нашу общину. Он человек, как мне показалось, открытый. Опыт огромный, потому что служил в очень сложных местах и находил общий язык со всеми. Он всегда умел ладить с католиками и знает многих из них.
О приходе в Казани
Когда я в 90-е возглавил приход в Казани, многие люди были закомплексованы. Боялись сказать, что они католики. Сегодня у нас в приходе 400 человек. 300 из них казанцы. Остальные иностранцы, которые здесь работают или учатся. В воскресение на службу у нас собирается до 120 человек. Это много.
О встречи патриарха Кирилла и папы Франциска
Я думаю, что факт встречи говорит о состоянии отношений. Если бы отношения были плохие, встреча бы не состоялась. Конечно, инициатива исходила от католической церкви. Уже 50 лет, как мы взяли курс на сближение со всеми христианскими конфессиями. Я знаю, что многие православные недовольны встречей папы и патриарха. Некоторые расценивают это, как предательство интересов православной церкви. Эти настроения и стали причиной, что местом встречи был выбран аэропорт в Гаване. Встречу даже не стали проводить в храме, и не было совместной молитвы. Это были условия православной церкви. Мы очень надеемся, что встречи папы и патриарха будут проходить регулярно.
О старообрядцах
С их стороны было недовольство при строительстве храма. Потом при встрече мы им рассказали, что место под храм выбрали власти города, и нас просто поставили перед фактом. Отказаться от этого предложения мы не могли. Я понимал, что соседство наших храмов будет создавать некую напряженность.
Они, я помню, высказывали претензии, что у нас разница в календарях. Что когда у них великий пост — у нас Пасха и веселье. Я тогда сказал, что мы карнавалов не устраиваем. Наш праздник происходит духовно. Поэтому им ничего мешать не будет. Сейчас нельзя сказать, что мы дружим, но иногда группы нашего прихода туда ходят. Их группы с детьми тоже приходят в гости. Я бы очень хотел сказать, что у нас теплые отношения, но они скорее сдержанные.
О лютеранах
В Казани два лютеранских прихода. Один в доме культуры Менжинского, он немецкий. Второй строит храм у старого аэропорта, он финского происхождения. С обоими приходами у нас прекрасные отношения. 18 января каждого года мы совместно читаем молитву о единстве христиан.
О мусульманах
Я считаю себя очень счастливым человеком. Я не ожидал, что служение в Казани станет настолько разнообразным. Тут много общения с православной церковью, с лютеранами, с иудеями и с мусульманами. В 1997 году, когда епископ Московский впервые посетил Казань, я встретился с муфтием Татарстана, и он сразу согласился на встречу с нашим епископом. К моему удивлению, он показал фотографии, где он с папой Иоанном Павлом II. Оказалось, что он ездил в Рим, и папа очень хорошо его принял. Так у нас установились очень хорошие отношения. Муфтии менялись, а отношения только улучшались. Меня приглашали на начало Рамадана, на его окончание и на ужины по случаю праздников. Меня даже приглашали в мусульманскую духовную семинарию, где я прочел лекцию о католицизме.
О власти
У нас очень тесное общение с властью. Меня часто приглашают на разные мероприятия. Иногда мне самому интересно, что я на этих мероприятиях делаю. Но хорошо, что нас держат в курсе ситуации в республике. О деньгах, после строительства храма, мы власти не просили.
В 2013 году в деревне Универсиады был международный религиозный центр. И там должна была быть католическая часовня, красивая. Мы сказали, если хотите, чтобы это было красиво, помогите нам, и они помогли.
Казань — интересный город. Сюда часто приезжают делегации, в составе которых много иностранцев – католиков: послы, консулы разных стран, которые хотят посмотреть католический храм. Я думаю, что для города важно показать, какое отношение здесь к католической церкви.
О Папе Франциске.
Папа Франциск тоже из Аргентины. Он мой земляк. Он был епископом в Буэнос-Айресе. Я разговаривал с ним лично в прошлом году. И он, действительно, очень скромный человек. В Аргентине мы с ним не встречались. Он стал епископом, когда я уже жил в России. Но я много читал о нем в СМИ. Конечно, до папства он был очень известен внутри церкви. Его выступления всего были очень открытые. То что он отказался от папского дворца и живет в доме святой Марфы — это не показуха. Я считаю, что папа Франциск — это весна для церкви.
Я лично связываю с ним большие надежды на обновление. Что благодаря ему церковь станет еще ближе к людям, что церковь будет смотреться не как структура, а как присутствие милосердия и бога среди людей. Он уже 3 года прослужил, и его линия не меняется. Он всегда встречается с самыми нуждающимися. Совершает богослужения в тюрьмах в великие праздники. Поехал в Грецию и привез оттуда 12 беженцев, устроил их. Он обязал каждый приход в Европе заботиться об одной семье беженцев.
О фильме «В центре внимания»
[«В центре внимания». Производство США-Канада. 2015 год. Рассказывает о событиях, связанных с выявлением целого ряда случаев сексуального насилия над детьми (мальчиков и девочек в возрасте от 3 до 14 лет) в католической церкви Бостона. Получил премию Оскар как лучший фильм 2015 года — Inkazan]
Я не смотрел этот фильм, не потому что не хотел смотреть, а потому что я очень мало смотрю кино. Если я что-то смотрю по телевизору, то это футбол. Но про фильм я знаю и комментарии про него читал. Мне кажется хорошо, что это показывают. Благодаря этому, открыли дверь, которая была закрыта. И церковь сейчас через эту дверь входит. Она не скрывается, и, в первую очередь, в лице папы Франциска. Он с самого начала задал курс на прозрачность и открытость.
В фильме показан период до 2002 года. И создается впечатление, что церковь ничего не делает. А на самом деле с тех лет — это были последние годы Иоанна Павла II и начало служения Бенедикта XVI — как раз в эти последние 14 лет очень много сделано католической церковью, чтобы изменить ситуацию.
Практика сейчас такова, если появляется подозрение, то священника сразу отстраняют от публичной службы. И продолжается это до окончания процесса разбирательства. О происшествии епископ сразу должен сообщить прокуратуре, этого раньше не делалось. Епископы должны поступать согласно законодательству страны, в которой произошел данный инцидент. И церковь выплачивает денежную компенсацию всем, кто доказал, что стал когда-то жертвами педофилии со стороны священнослужителей католической церкви.
О науке
Мне кажется, это стереотип, думать что католическая церковь против науки, что католическая церковь и наука идут разными путями. Возможно, в определенные моменты истории, не повсеместно, а в определенных странах такие примеры были. При католической церкви много университетов, где преподаются все предметы, причем, это очень престижные университеты.
При Иоанне Павле II был составлен документ – «Вера и разум». Это официальная позиция католической церкви по отношению к науке. Да, были нелицеприятные страницы истории. Но это не черта католической церкви. Многие известные ученые – католики. Вот, например, клонирование. Мне кажется, что, выступая против этого, церковь защищает человека. Церковь говорит, что нельзя создать человека и использовать его для спасения другого, потому что это тоже человек. Мы не имеем право использовать человека, как запчасти для других людей. Церковь против манипуляции с генами. Церковь против искусственного оплодотворения и суррогатного материнства, потому что жизнь начинается с момента зачатия. А для этого используются несколько оплодотворенных клеток, из них выбираются «самая лучшая», а остальные выбрасываются. Но для церкви — жизнь во всех оплодотворенных клетках. Здесь очень большие этические и моральные вопросы. При Ватикане есть научная академия жизни. И там, кроме священников, заседают врачи, ученые и обсуждают эти вопросы. Относительно недавно они издали документ, в котором излагают свои опасения.
О разводах
Вопрос семьи очень больной для католической церкви. Это одна из тем, на которую папа Франциск чаще всего проповедует. Как только он стал папой, то сразу организовал синод епископов на тему семьи. Дискуссии о положении семьи в современном мире, об опасностях, угрозах шли два года. Мы проводили много опросов, результаты которых отправлялись в Рим.
Сегодня институт семьи переживает глубокий кризис. Но его надо постараться всеми силами сохранить. Бог придумал семью, и это настолько важно, что сам Христос, будучи сыном божьим, вошел в этот мир через семью. Он ведь мог родиться взрослым человеком, но он избрал путь семьи – стал младенцем, нуждающимся в отце и матери. И это указание, насколько важна семья.
Церковь старается помогать молодежи, которая собирается вступить в брак. Сейчас в католических приходах организовывают семейные центры, где проходят курсы подготовки для желающих создать семью. И людей не допускают к венчанию, если в этих центрах считают, что они не готовы к семейной жизни. Конечно, каждая епархии организовывает эти центры по-своему. Они сами решают, сколько нужно провести бесед, чтобы понять, готовы люди к браку, не разведутся через три-четыре месяца.
В католической церкви не существует разводов. Только в некоторых случаях можно давать благословение на то, чтобы люди жили раздельно, если совместная жизнь невозможна. Бывают случаи, что один из супругов не виноват в том, что семья распалась. Особенно, в тех случаях, когда женщина осталась с маленькими детьми. И вот она нашла человека, с которым хочет создать новую семью, который будет заботиться о детях. Но это невозможно, потому что существует предыдущий брак. В таких ситуациях рассматривается возможность участия в таинстве венчания повторно. И то, что сейчас делает папа Франциск, направлено на то, чтобы процедура признания недействительности браков была проще.
Разводов нет, но есть много случаев, когда брак может оказаться недействительным. Все эти случаи рассмотрены в кодексе канонического права католической церкви. И вот, когда супруги обращаются с просьбой о признании брака недействительным, эта процедура идет очень долго и мучительно. А сейчас она должна стать намного короче.