Задача консорциума разработка и согласование основных технологических стандартов, по которым будет развиваться цифровая медицина в России. 1 марта Калугин встречался в Казани с представителями министерства здравоохранения с Маратом Садыковым во главе.
Ваш визит в Казань связан с тем, что у Татарстана есть шанс войти в число пилотных регионов в проекте «Цифровое здравоохранение»?
Если говорить о программе «Цифровое здравоохранение», то правительство в ближайшее время должно решить, каким образом этот раздел будет сформирован и какие регионы выступят в качестве пилотных. Это одна история.
Есть и вторая. Не так давно был создан проектный консорциум. Мы организовали его совместно с минздравом. В число участников вошли такие крупные компании, как АО «Русатом Хелскеа», концерн «Швабе» (группа компаний «РОСТЕХ»), Национальный медицинский исследовательский центр имени В. А. Алмазова Минздрава РФ — это крупнейшее научно-лечебное учреждение РФ, университет ИТМО, который готовит программистов, математиков (они постоянно выигрывают международные олимпиады), а также ряд других достойных компаний. Я являюсь председателем наблюдательного совета консорциума. Сейчас есть несколько треков, для которых нужны пилотные проекты.
Мы встречались с министром здравоохранения Татарстана и обсуждали потенциальные возможности. Не знаю, можно ли говорить, как о решенном факте, что в республике будут разрабатывать пилотные проекты. Но мне кажется, у нас состоялся очень позитивный разговор. Мы договорились в ближайшее время обсудить все более подробно.
О какого рода пилотных проектах шла речь?
Пока об этом говорить рано. Важно зафиксировать, что есть обоюдное желание и понимание, что нужно делать. Очевидно, что современное здравоохранение, в том числе цифровое, это не только история о том, как лучше и эффективнее лечить, а прежде всего о том, как сделать так, чтобы люди не болели. Если люди не болеют, то и денег на лечение нужно тратить меньше. И на встрече с татарстанским министром мы разговаривали в этом ключе.
Если эту тему развить, то человек – это, с одной стороны, химия, с другой – алгоритмы. Мы как раз говорили об алгоритмах, обсуждали модель, когда определенная часть пациентов имеет специальные гаджеты, которые позволяют мониторить состояние их здоровья. Эти данные собираются в облако, за которым стоит нейронная сеть. Она в состоянии предугадывать, куда движется состояние конкретного человека, определяет, когда оно выходит на критические режимы, и посылает сигналы. Такая концепция позволит не лечить, а предупреждать критические случаи.
Это очень интересно! А какие гаджеты могут быть использованы?
Те, которые человек постоянно носит при себе, например, часы или устройства, которые приклеивают к телу пластырем, или те, что работают по принципу глюкометра, где нужно приложить палец. Естественно, что они связаны беспроводной сетью, информация с них уходит в облако. В облаке есть определенные алгоритмы, которые дают предупредительный сигнал, и человеку на мобильное устройство приходит сообщение, например, срочно обратиться к врачу.
Еще один момент. В облаке хранятся данные большого количества людей. И они могут использоваться для одного конкретного пациента. То есть уровень прогнозирования и реакции будет очень высоким. Эта же информация будет у лечащего врача.
Можно сказать, что в облаке будут храниться наши с вами цифровые копии?
Да. Если говорить о цифровой эпохе, то ее смысл в том, что в облаке хранятся цифровые двойники людей, машин, практически всего. С другой стороны, на основе движения этих больших данных и действий нейронных сетей есть возможность делать прогнозы на будущее. Если говорить о медицине, то, конечном итоге, можно добиться того, чтобы человек не выходил на какие-то состояния, отличные от нормальных.
Очень важно, на основе чьих данных будут даваться рекомендации. Я был в Ульяновске. В их технопарке есть очень любопытный старт-ап. Молодые ребята, венчурные капиталисты, делают тесты на рак. Но есть проблема. Данные, которые они используют, получены из Европы, и для нашего населения они не являются в достаточной степени репрезентативными. Очень важно не просто располагать большим объемом данных, а иметь правильную информацию.
Татарстан, на ваш взгляд, готов включиться в эту работу?
Общее понимание здесь очень высокое. В Татарстане очень высокая результативность, об этом все мы знаем: сказано – сделано. До конкретики еще предстоит дойти, нужно будет работать с медиками, которые практикуют здесь, в регионе. Потому что самое неправильное – вытаскивать идеи из одной головы. Нужен коллективный труд. На мой взгляд, мы нашли понимание со стороны представителей Татарстана.
С каким количество регионов в рамках пилотных проектов будет удобно работать консорциуму: как можно большим или предпочтительнее сфокусироваться на нескольких?
Я думаю, многое будет зависеть от зрелости продуктов и технологий. Думаю, на первом этапе, когда технологии только создаются, а продукты отрабатываются, рациональнее работать с ограниченным количеством партнеров. Когда решения готовы - чем шире эта история тиражируется, тем лучше.
Мир глобален. И очень важно, чтобы создаваемые нами продукты были конкурентноспособны не только в России. Для этого нужны ресурсы, связи. Крупные корпорации, которые вошли в Консорциум, сегодня имеют успешную инфраструктуру продаж, в том числе за рубеж. Важно создать мировую систему дистрибуции. Это позволит развиваться внутри страны за счет прибыли, получаемой в глобальном масштабе.
Потребуется ли согласие пациентов на участие в пилотном проекте?
Конечно. Это персональные данные. Есть закон о них. Для того, чтобы человек вошел в эту систему, нужно его согласие. Хотя алгоритмы могут работать и с обезличенными данными. Такие проекты в мире есть – в Корее, США, Японии. Опыт применения подобных технологий там свидетельствует о том, что эффективность лечения растет в разы. Очень важно начать применять его в нашей стране.
Каковы сроки реализации проекта?
Мы очень хотели бы, чтобы до конца года был какой-то ощутимый результат. А дальше предстоит понять, насколько наши коллеги согласны с этими темпами. Но после состоявшегося в Казани разговора стало понятно, что мы сошлись идеологически: коллеги, как и мы, живут категориями цифровой эпохи.
«Цифровое здравоохранение» входит в госпрограмму «Цифровая экономика»?
Пока такого раздела нет. Решение должно принять правительство. Очень хотелось бы, чтобы несколько процессов развивались параллельно. Если речь будет идти о государственной программе, то эта история будет связана с регулированием, общегосударственными задачами. Но не только государство двигает индустрию, но и профессионалы, в данном случае, медики, и крупные корпорации. Очень важно поддержать этот трек. Государство примет решение, кто-то должен будет его реализовать. Нужны практические шаги: нужно разрабатывать проекты, технологии, методики, препараты, роботов и так далее.
Предположу, что государство примет некую госпрограмму. И свои усилия объединят государственные медицинские учреждения, госкомпании, частный бизнес?
Очень важно участие частного бизнеса. Идея нашего консорциума – это некий симбиоз. Например, одним из мощных двигателей медицины в Америке является компания General Electric с оборотом в десятки миллиардов долларов и огромным потенциалом. В России пока такого рода компаний нет.
Консорциум – это способ решить задачу немного другими инструментами, когда объединяются государственные гиганты, средние инженерные компании и венчурные капиталисты, а также крупные медицинские учреждения. Конечно, будет очень хорошо получить благословение и деятельную поддержку от региональных властей.
Малому и среднему бизнесу может найтись место в этом проекте?
Что главное для венчурного капиталиста? Рынок для его продукции. И рынок стабильный. Консорциум позволяет ему лучше видеть горизонты, иметь доступ к финансовым ресурсам участников консорциума. И, наконец, когда медицинский стартап вписан в стабильную инфраструктуру есть возможность привлекать лучших людей. Вся цифровая экономика построена на знаниях, а знания - это люди. Создается среда для развития молодых людей, которые будут определять наше будущее.
То есть с стартапами консорциум тоже готов работать?
Конечно. Это, вообще, краеугольный камень деятельности консорциума. Стартаперы могут работать очень быстро. Именно такими темпами меняются мир и технологии. Создание такой экосистемы – это ключ к созданию конкурентоспособных продуктов и технологий.
Как будет финансироваться работа консорциума?
Все финансовые средства консорциума – это усилия его участников. Такая форма организации позволяет привлекать для своих проектов долгие и недорогие деньги. Например, средства пенсионных фондов. Во всем мире пенсионные фонды являются основным источником финансирования структурных проектов. Им сложно работать со стартапами, по крайней мере, у нас сейчас. Консорциум облегчает эту ситуацию.
Получается, выигрывают все стороны.
Пока все выглядит именно так. Консорциум – это не нами придуманная форма. Если смотреть на историю развития стран, которые являются технологическими лидерами – Японию (после войны консорциумы были там основным элементом движения), Америку (когда началась IV промышленная революция), немецкую программу «индустрия 4.0».
Почему еще очень важны консорциумы. Цифровая экономика построена вокруг изделия – айфона, станка, человека, в конце концов, потому что очень важно, чтобы он как можно дольше сохранял свою дееспособность. Когда объединяются разные институты с общим пониманием задач, то появляются общие ориентиры, можно координировать программу развития. А это тоже очень важно.
Кстати, в германской «индустрии 4.0» главный принцип – взаимодействие науки, крупных компаний, венчурных капиталистов и регионов. Все основные проекты идут при активной поддержке регионов: в Германии, как и в Татарстане, многие крупные компании принадлежат регионам.
Каков «операционный бюджет» консорциума ?
Среди членов консорциума есть очень мощные финансово компании. Чтобы говорить о сумме, нужно до конца понять, что мы будем делать. Философски – понятно, теперь нужно это практически упаковать.
То есть до конца года планируется показать эту «упаковку»?
До конца года мы должны попробовать показать какой-то продукт или технологию. Упаковать можно гораздо быстрее. Наш консорциум, по большому счету, носит проектную форму. Проект можно сделать достаточно быстро при вовлечении в процесс всех сторон.