КГИ Алексея Кудрина констатировал снижение политической конкуренции в Татарстане

Комитет гражданских инициатив (КГИ) Алексея Кудрина сегодня представил доклад о политической и социальной напряженности в регионах на начало 2017 года. Его авторы Александр Кынев, Николай Петров и Алексей Титков отнесли Татарстан к регионам, где политический ландшафт продолжает меняться не в лучшую сторону: публичная конкуренция ослабевает, а электоральные результаты у партий, кроме преобладающей, снижаются.

После сентябрьских выборов в Госдуму политическая конкуренция снизилась в целом по стране, несмотря на положительную динамику в отельных регионах, констатировали эксперты КГИ. Незначительно улучшилась ситуация в Башкортостане, Бурятии, Кабардино-Балкарии, Коми, Мордовии, Якутии, Хакасии, Амурской области, Алтайском крае и нескольких других регионах. В этих субъектах доминирование одной партии после выборов стало чуть менее явным.

В Татарстане индекс конкуренции снизился на 0,12, подсчитал КГИ. Уровень конкуренции оценивался через среднее число «эффективных партий» до и после сентябрьских федеральных выборов и выборов в региональные заксобрания (в Татарстане в этот период не проводились). Если в первом полугодии 2016-го здесь было 1,49 эффективных партии, то после думской кампании стало 1,37.

По итогам выборов в Госдуму 18 сентября ни одна из партий, за исключением «Единой России», не преодолела пятипроцентный барьер, а стало быть, не была допущена к распределению мандатов.

Высокий процент голосования за «Единую Россию» в Казани и Татарстане был связан с несколькими причинами, ранее говорил Inkazan руководитель исследовательских проектов ВЦИОМа Михаил Мамонов. Во-первых, это традиционная лояльность к власти жителей Кавказа и Поволжских республик. Во-вторых, роль сыграл «паровоз» — глава РТ Рустам Минниханов, который вел партсписок единороссов. В-третьих, надо учитывать относительное социально-экономическое благополучие в регионе, которое снижает протестные настроения.

КГИ пришел к выводу, что в Татарстане низкий уровень политических конфликтов. Но это, в его понимании, не говорит об отсутствии социальных противоречий, а означает все то же отсутствие реальной конкуренции и значимых элитных групп, которые можно было бы противопоставить действующей власти. Их отсутствие означает и отсутствие дополнительного катализатора протестной активности. В республике «нет субъектов, способных организовать значимые политически протесты», следует из доклада.

В целом в России фиксируется падение институциональной независимости депутатов, защиты парламентских прав оппозиции и самостоятельности системы местного самоуправления. Причем, если в первом полугодии 2016-го все эти характеристики снижались плавно, то во втором было их лавинообразное падение, отмечается в докладе.