Преступником человека делает общество, или можно ли было избежать казанской трагедии

Галявиев начал готовиться к нападению за 1 месяц. Получил разрешение на покупку оружия и приобрел ружье. Тогда он не вызвал подозрения у психиатра, потому что готовился к беседе со специалистом. Нападавший нашел в интернете инструкцию по созданию бомбы и там же заказал селитру. Несмотря на то, что подобная информация, как сообщается, регулярно блокируется.

Все это время рядом с ним не было родственников — они жили раздельно из-за агрессивного поведения Галявиева. Но не обратились к специалистам. 11 мая он с ружьем пешком дошел до гимназии № 175, которую закончил несколько лет назад. Никто его не остановил. И открыл стрельбу, в результате которой погибли 9 человек, 23 получили ранения, а пострадавшими были признаны более 600 свидетелей трагедии.

Избежать большего количества жертв удалось благодаря директору гимназии Амине Валеевой. Она по громкой связи приказала всем забаррикадироваться в классах. Только в одном кабинете не оказалось ключа — там обнаружили наибольшее количество жертв. В октября следствие изменило ее статус со свидетеля на обвиняемую в халатности, что стало неожиданностью.

Трагедия вызвала цепную реакцию. В России ужесточили правила оборота оружия: теперь купить его можно только с 21 года, усилена ответственность за незаконный оборот. Развернулась дискуссия о работе психиатров, которые выдали Галявиеву справку, позволяющую купить ружье. Она ни к чему не привела. А его самого сначала признали невменяемым, но повторная экспертиза диагноз не подтвердила.

Больше всего вопросов вызвала охрана школ. Деньги на охрану гимназии из бюджета не выделялись, родители платить за нее отказывались — позже их в этом упрекнет глава российского следкома Александр Бастрыкин. Впрочем, скидываться на охрану родители не обязаны. Уже после трагедии власти начали искать деньги на эту статью расходов, чтобы заменить вахтеров-пенсионеров на профессионалов.

В Татарстане на это выделили 1,1 млрд рублей, хотя региональный министр образования Ильсур Хадиуллин заявлял — нужно 5,4 млрд. Поэтому даже после введения единого стандарта охраны образовательных учреждений, избавиться от пожилых людей на входе не удастся. Родители в республике продолжают жаловаться на них или на отсутствие охраны вовсе.

Вопросы появились и к системе «Безопасный город»: в Казани установлено почти 2 тысячи камер — региональное МВД регулярно отчитывается о том, как они помогают в раскрытии преступлений. Под их взором Галявиев дошел до гимназии и не был задержан. Поражает и людское равнодушие — человека с оружиев видели прохожие и автомобилисты. Ни один из них не позвонил в полицию.

«В нашем обществе крайне высокий уровень недоверия полиции. <…> Люди довольно часто становятся жертвами разных преступлений, но стараются не взаимодействовать с полицией. Они боятся полиции, в том числе „низовых“ сотрудников. Позвонить в полицию или вызвать патрули, обратить внимание участкового — это психологически довольно неприятное и сложное дело. Поэтому мы видим человека, который идет непонятно в чем одет. И моя хата с краю, я ничего не знаю. Вот как устроена логика среднестатистического россиянина», заявила антрополог Александра Архипова в интервью You-Tube каналу «Редакция».

Впрочем, после трагедии число обращений в полицию выросло — поводом мог стать любой подозрительный человек, замеченный у образовательного учреждения. В свою очередь, правоохранительные органы оперативно реагировали на происходящее — порой детей и родителей пугали люди с автоматами на входе в школу. Поводы были: стрельба увеличила число случаев «телефонного терроризма» по всей стране.

Куда более странным эффектом стало появление поклонников Галявиева. Они объединялись в группы в социальных сетях — иногда их блокировали, посвящали нападавшему романтические эссе и собирали деньги на адвоката нападавшему — его нашли, но родители Галявиева от помощи отказались. Часть общества это явление возмущало, психологи говорили, что оно свидетельствует о жестокости самих фанатов.

В конце концов стало ясно: само нападение могло бы не случиться, если бы ему вовремя оказали помощь родители, знакомые или психологи в гимназии, где когда-то учился этот неконфликтный и застенчивый человек, как его характеризовали в ТИСБИ, где он учился на программиста. Одноклассники признаются — в школе его травили. Буллинг — не редкость для татарстанских школ.

Мэр Казани Ильсур Метшин замечал, что дети бывают жестоки, но при правильной работе всех — от классного руководителя до школьных психологов — трагедий можно избежать. Сразу после стрельбы в Татарстане пообещали реформировать структуру оказания такой помощи. В восстановленной гимназии действительно появился кабинет психологической поддержки. О массовости этого явления говорить не приходится.

«Преступником человека делает общество и окружение. Семья и школа могут только смягчить какие-то криминальные наклонности», заявлял казанский психиатр Владимир Менделевич.